Щукин друг - это знают все вокруг
В этот раз у нас в гостях Андрей Щукин, один из лучших подводных видеооператоров России. Вот уже более 10 лет Андрей снимает видеофильмы для таких известных программ, как «Рыболов-Элит», «Диалоги о рыбалке», «Мир Подводной Охоты». В крайних номерах МПО вышли его фильмы «Щука» и «Сазаны и сомы». О длинном пути к подводной красоте будет наш разговор.
– Итак: родился, учился, первый опыт съемки...
– Меня зовут Андрей Щукин. Учился в школе 867 г. Москва, а жил я тогда на улице Борисовские пруды, то есть с одной стороны находились Борисовские пруды, а с другой стороны протекала Москва-река. Конечно, это не Лазурное побережье Франции, но все же немногие москвичи могут похвастаться таким обилием воды вокруг своего жилья. В те времена пруд был рыбохозяйственным водоемом с довольно прозрачной водой. Здесь я стал приобщаться к частной ихтиологии – я имею в виду то, что мог наглядно увидеть, какая рыба что собой представляет. Один из моих дедушек имел у себя дома несколько десятков аквариумов с огромным количеством всевозможных рыбок, у которых я мог стоять часами, не отрывая взгляда от происходящего. Наверное, именно это обстоятельство меня подвигло в дальнейшем в выборе профессии. Работал во ВНИРО (Всесоюзный научно-исследовательский институт рыбной промышленности и океанографии), потом поступил на ихтиофак в 1982 году. В 1987 г. закончил КТИ – Калининградский технический институт рыбной промышленности и хозяйства. Еще в Мосрыбхозе занимался исследованием воды и рыбы в рыбхозах Московской области. В 1990 г. перешел в ЦПАУ (Центральное производственное акклиматизационное управление), которое занималось тем, что развозило и акклиматизировало рыбу по всему Советскому Союзу. Когда-то это было довольно мощное предприятие. Занимались, например, акклиматизацией всем известного камчатского краба в Баренцевом море. Они также горбушу завезли на Кольский полуостров, ну, и много всего такого, в том числе и угря на Селигер, на Можайку, Рузу. Мне уже в основном досталось развозить осетров по белу свету.
– А куда вы осетров развозили?
– В Японию, Америку, Германию, Италию, ну и, конечно, по всему Советскому Союзу. В те времена существовал такой закон (да и сейчас наверняка действует такой же), что нельзя было чистые линии вывозить, вывозили так называемые «стерильные гибриды», то есть рыб, которые, когда станут взрослыми, не могут принести потомства. Специально, чтобы буржуины не смогли получить потомства. Вообще в те времена 90 % белуги было выведено искусственно. 50–70 % осетра, который ловили тогда на Волге, были все искусственно выращенными выпущенными рыбами. На Сахалине имелось порядка 40–50 заводов по лососям, которые занимались воспроизводством и выпуском в реку. Короче говоря, довольно-таки мощная была рыбо-воспроизводственная отрасль в те времена. Государство тогда не жалело на это денег, и на борьбу с браконьерством, кстати, тоже. 1990-е годы много чего хорошего убили, и восстанавливать нам это придется очень долго, а некоторых рыб мы можем потерять навсегда. Например, все осетровые находятся в очень критическом состоянии. Кстати, об этом надо бы поднять отдельную тему в вашем журнале.
– Хорошо. Перейдем к главной части нашего спектакля. Когда вы начали снимать, зачем, почему?
– Кинокамеру в руки я взял в 1979 году – надводную кинокамеру с пленкой, «супер-8» она называлась. В то время видео вообще не было, как известно, поэтому снимал на кинокамеру. Пытался ее забоксировать и опустить под воду, но так как чувствительность пленки была очень маленькой, то буквально при погружении на полметра ничего невозможно было снять. И источников света в то время невозможно было сделать никаких, это сложно было технически, не то, что сейчас. В общем, первый опыт киносъемки под водой в 1982 году прошел неудачно. Правда, тогда начинали снимать на фото под водой, и здесь результаты были более положительными, но подводная фотосъемка меня не очень прельщала, мне хотелось настоящего подводного кино. Огромным стимулом для занятий подводной съемкой стали фильмы Кусто, которые я смотрел взахлеб по несколько раз, мы даже с моим другом-одноклассником стали проектировать подводную лодку, чтобы можно было осваивать глубины. Конечно, снимать под водой начал я намного позже, сначала все это было через охоту. Уже в институте мы вовсю охотились, у нас в группе каждый второй студент обязательно нырял. До сих пор многие не оставили этого занятия, а стали профессионалами в данной области – есть и водолазы, и подводные охотники, и инструкторы подводного плавания.
– Когда все-таки первая съемка под водой на видеокамеру состоялась?
– На видеокамеру – в 1995 г. Купил я Hi-8 камеру себе и в этом же году сам сделал бокс из оргстекла и опустил под воду, что-то там наснимав.
– Снимал просто для себя, для того чтобы развлечься?
– Да нет, на самом деле не совсем так. У меня были далеко идущие мысли о том, что надо переходить на другую стезю, хватит ихтиологии, надо показывать. Я закончил операторские курсы ВГИК. В детстве насмотрелся Кусто и об этом мечтал, но не было возможности осуществить эту мечту. Кинокамеру нормальную, добротную невозможно было купить, это стоило бешеные деньги, затратное мероприятие, а видеокамера уже совсем другие горизонты раскрыла: легкая, простая, много пленки помещалось и т.д.
– Хорошо. То, что ты снимал, что это было вообще?
– Сначала, конечно, все это было дома, а потом, потихоньку накопив материал, я пришел в журнал «Рыболов-Элит», принес, показал, все сказали: «Давай, хотим такое». Тогда у нас еще особо не было подводного видео, скажем так, мало было. И я стал штатным видеооператором, а позже руководителем видеогруппы и начал снимать для журнала «Рыболов-Элит» подводные и надводные программы. В основном, конечно, это была надводная съемка, а подводное видео было хорошей приправой и соусом к основному блюду «Видео про рыбалку». Я все время пытался сделать что-то ихтиологическое и как-то двигал в эту сторону, но получалось не очень.
– Какие-то из твоих кадров за границу ушли?
– Могу сказать точно, что в Голландии, Германии, Чехии и Болгарии очень много было программ. Во Франции и Норвегии видел на выставке свои кадры, а также в Италии и Югославии. На youtube сейчас висят, можно спокойно скачать. Набираешь «Щукин, подводное видео» и качаешь.
– Почему у кого-то получается интересно снимать под водой, а у кого-то нет? Что тут все-таки важнее: технический аспект, умение работать с техникой, выставлять свет, ихтиологическое образование, еще что-то? Где та «соль», когда твои кадры мне приятно смотреть, а другие кадры я смотрю и чувствую: не цепляет.
– Это вопрос очень сложный на самом деле. Я к этому шел очень долго. С другой стороны, над водой, как и под водой, применимы одни и те же законы композиции, жанра, это во-первых. Во-вторых, за столько лет не только съемки, но и плавания под водой уже знаешь, какая рыба чего должна делать, где живет. Поэтому, зная ее поведение, уже как-то приспосабливаешься, ожидаешь от нее чего- то. Знаешь ее повадки, знаешь, как вода двигается, знаешь, где чего искать. Но вода накладывает свои сложности. Ныряющие люди меня поймут. Конечно, это отсутствие опоры, оператор перемещается в трех направлениях под водой, а не в двух, как на суше, плюс течения. Ограниченность видимости, изменение спектрального состава света как в зависимости от глубины, так и в зависимости от цвета воды. Недостаток времени под водой, который ограничен как запасом воздуха в легких или в баллоне, так и возможностью пребывания вообще в воде. Конечно, вода – это не наша родная стихия, и как бы мы этого ни хотели, это среда обитания рыб, и им можно лишь позавидовать.
А начинал я, как и большинство: ставил все в «автомат» и снимал все, что вижу вокруг. Сейчас моя техника намного сложнее той, с которой я начинал, и иногда на техническое построение кадра уходит довольно много времени. Но, с другой стороны, надо быть всегда готовым к съемке в считанные доли секунды, под водой происходит все очень быстро, и дублей, как правило, не бывает. Но, иногда наблюдая за обитателями, можно предвидеть их дальнейшее поведение, и это много дает – ведь, включив заранее камеру и правильно выстроив кадр, когда войдет и выйдет красиво рыба, можно получить превосходный результат. Я считаю, что для хорошей подводной съемки надо иметь очень хорошую аппаратуру, и здесь нет предела совершенству. Но это касается только профессионального подхода. Многие считают, что чем меньше камера в руках, тем проще снимать. Это отчасти правильно – да, ее легче перевозить и легче с ней под водой плавать, не надо бороться с течением. Но при этом теряется качество отснятого материала. Я имею в виду цветовой баланс, худшее качество оптики, неудовлетворительную светочувствительность техники, это обычно плохая фотографическая широта, дрожание камеры и многое другое, не будем влезать в технические подробности. Самое главное в нашем деле – желание и умение учиться на ошибках своих и чужих, постоянно совершенствоваться, как говорил один известный режиссер. «Если ты почувствовал, что ты уже все можешь и всего достиг в искусстве, можешь прекращать этим заниматься, потому что ты начинаешь деградировать».
– Наблюдая за работой западных операторов, пытаешься ли ты перенять какие-то моменты, которые тебе кажутся удачными? Чем они выигрывают и проигрывают по сравнению с твоей работой?
– Как я уже говорил, мое знакомство с подводным кино началось с Кусто. Сейчас уровень съемок многих больших телекомпаний на десятки уровней выше. Конечно, я смотрю с большим удовольствием все фильмы, посвященные природе, понимая, как много сил и средств вложено в один единственный кадр, который всего несколько секунд был на экране. Видно, что каждый эпизод готовился очень долго и в него вложены результаты работы не одного десятка людей, в итоге получился шедевр. Поэтому такое видео очень высокобюджетное. Когда приезжаешь на съемки куда-то, то гонишься за количеством, иногда теряя в качестве. А они могут год снимать один кадр удачный. У нас же такой возможности нет. Поехать на остров Кокос и снять 30 секунд проход акулы над головой – у них такое возможно, а у нас такое невозможно в принципе с таким бюджетом, как есть. И, конечно, техника, используемая для съемки, другого уровня. Но я уверен, что если бы имелась финансовая возможность, хотя бы немного приближенная к финансированию западных проектов, у нас в стране нашими силами можно было бы делать шедевры не хуже. Ведь снимают же кино и Ф. Бондарчук, и Н. Михалков на уровне мировых стандартов.
– Давай откроем глаза зрителю на то, как происходит съемка отечественного подводного видео.
– Она происходит двумя путями. У нас даже если и есть сценарий, то он условный, потому как никто никогда наперед не знает, как будут развиваться события. Сначала мы снимаем материал, а потом обрабатываем его и придумываем под него какую-то историю. Это раз. Например, произошло какое-то событие – соревнование. Как это можно все срежиссировать, написать сценарий...
– Нет, соревнования – это самое простое, и понятно, что у соревнований есть изначально сценарий съемки. А если ты просто приехал, условно говоря, на Волгу?
– Если я приехал на Волгу, то снимаю все, что движется, все, что шевелится, все, что могу снять, и все, что считаю нужным снять сейчас. Я набираю материал. Из уже набранного материала могу что-то сделать. На некоторые фильмы материал набирался по 10 лет. Имея в голове уже имеющийся архив, я могу при дальнейшей поездке знать, какой кадр мне сейчас нужен. Предположим, крупный глаз одноглазой щуки или плавник осетра. Я к примеру говорю. Или там икру бычка какого-нибудь.
Из опыта трудно срежиссировать обстановку, особенно под водой. Можно договориться с напарником, как ему проплыть, откуда выплыть, куда стрельнуть и так далее, но с рыбой договориться сложнее. Но даже не имея четкого плана действия на данный момент, нужно снимать так, чтобы впоследствии из этого материала можно было смонтировать достойный фильм. Это отдельная тема, и ее долго раскрывать.
– Исходя из объема снятого материала: какая рыба для тебя сейчас является самой снятой? Какую ты лучше всего знаешь?
– На самом деле у меня все из пресноводных есть – это сазан, сом, щука, судак, линь, окунь, плотва и многое другое. И, как ни странно, у меня очень мало снято леща.
– Разговаривая с ихтиологами и рассказывая о своем опыте подводной охоты, я часто их удивляю какими-то вещами, которые для них являются новыми. Насколько часто ты сталкивался с тем, что ихтиологическая наука тебе говорила об одном, а ты видел по- другому? Насколько человек, который снимает под водой, является первичным носителем новых данных о жизни рыбы?
– В основном все ихтиологи люди наземные. Они анализируют и прикидывают, как это могло бы быть на самом деле. И редко они видят то, что происходит на самом деле под водой. У меня ситуация немножко другая, я чаще это вижу и могу сказать так, что бывают такие ситуации. У меня много рыбы жило в аквариуме, я много наблюдал за ней.
– Кстати, одной из тем следующего номера будет пресноводный аквариум. У тебя какой сейчас аквариум?
– У меня пресноводный, был и морской. Но у меня были не просто пресноводные рыбки, я с детства держал тех рыбок, которые у нас живут в реках и озерах. Сейчас у меня мало наших пресноводных рыб, остался один карась, который живет у меня уже десять лет. Его вес 250 грамм.
– А почему он не растет?
– Это объясняется просто: ограниченная площадь жилья, ограниченное питание.
– Ты наблюдал за рыбой в аквариуме, но это же неестественная среда.
– У Сабанеева написано, если не ошибаюсь, что налим при 18-ти градусах перестает есть. А у меня налим ел при 27 градусах. Или форель, которая жила при 26 градусах.
– А как они у тебя появлялись? Ловил на удочку и быстро-быстро вез в аквариум?
– На удочку я как раз поймал карася, который сейчас у меня живет. А в основном ловил руками, сачками, пакетом. Форель поймал сачком. Понятно, не килограммовую форель, а малька, причем поймал ее в Крыму. Вез ее оттуда в пластиковых бутылках, и это продолжалось несколько суток.
– А как ты ее охлаждал, кислород добавлял?
– Имея некоторый опыт в работе по перевозке рыбы, я как-то интуитивно чувствовал, кому чего и сколько нужно кислорода, воды, критическую температуру.
– Сейчас мы находимся в состоянии скачка технологического прогресса: от громоздких фото- и видеокамер до цифровых камер с HD, да еще пишущие на flash-носители, что позволяет сразу же скачивать материал. К тому же они стали не столь дорогие. Мы столкнулись с тем, что открылись ворота для широких масс населения. Как ты думаешь, с чем мы столкнемся? Начнет ли заниматься фотографией большее количество народа?
– Могу сказать, что народ стал намного больше снимать. Но просто снять мало. Снятый материал мало что из себя представляет. Главное – потом сделать из него продукт. Вот это намного сложнее. Мое мнение. Снимать надо нормальной техникой. Как я уже говорил, первой моей кинокамерой была «Аврора 217» с кинопленкой «супер 8», под водой она так ничего вразумительного не сняла, было еще много разных кинокамер. А первая видеокамера была Sony в формате HI 8, она же первой дала нормальные подводные кадры. Первый бокс я сделал сам из оргстекла, потом еще было несколько самодельных устройств. Свет всегда был очень сложной технической стороной, и было очень много разных самодельных вариантов и сделанных на заводах всевозможных образцов. Сейчас под водой снимаю видокамерой Sony DSR 2100, бокс BlueFin LIGHT&MOTION. Над водой у меня очень много разных камер как в формате DV, так и в HDV. Есть мечта опустить камеру HDV под воду, но пока это тяжело сделать во время кризиса.
Конечно, для начинающего человека, который начинает приобщаться, можно снимать чем угодно, лишь бы его это затянуло и потом не оттолкнуло то, что придется длительные часы провести у компьютера, обрабатывая видеоматериал, пытаясь понять, где ты ошибся и как не надо снимать. Поэтому я могу сказать, что снимают много, но на выходе нормального материала мало. Что будет дальше, сказать не могу.
– Работает закон больших чисел?
– Конечно. Кто-то начинает снимать. Кто-то начинает понимать, что такое композиция, развитие сюжета, динамика происходящего. Это не главное, иметь камеру в руках, главное – иметь мысль в голове. Уметь построить кадр и понять, что из этого получится. Просто нажать курок – это не главное в съемке. Но, с другой стороны, у нас появилось возможность иметь видеокамеру в каждом доме, но вы же не видите огромного всплеска Спилбергов и Михалковых. Таких, как Роберт Родригес, считанные единицы в мире.
– Из предыдущих интервью я понял, что есть два подхода к съемке. Первый – это чтобы зрителю было красиво. Для этого мы не гнушаемся ничем. Условно говоря, чтобы был красивый портрет щуки, мы ее можем отснять в Московском зоопарке. А другой вариант – мы снимаем life, несущийся гарпун, бултыхание воды и то, как мы взяли трофей. Об этом же говорят и огнестрельные охотники, что часто сильнее настоящие кадры. Нужна ли правдивость съемки в доку- менталистике? Правдивость, которая показывает, как это действительно происходит?
– Просто ты обозначил два подхода. У нас есть кино, снятое с помощью компьютерной графики, навороченные «Звездные войны», либо реалити-шоу типа «Дом-2», где происходит все в кадре, и если есть потребители и для этого, то все зависит от того, что ты хочешь снимать. Если говорить о «Доме 2», я не считаю, что это профессионально. Я считаю, что кадр в первую очередь должен быть красивым. И неважно, как это сделано. По большому счету, зрителю должно быть неважно, как снят этот эпизод. Если зритель начинает задумываться над тем, как поставлен кадр и как технически сделано то или иное, значит, фильм не затронул глубоко. Зритель должен органично войти в действие, происходящее на экране, и все другие аспекты не должны его отвлекать. Если это не так, фильм не удался. Ну, вспомните какой-нибудь низкобюджетный американский фильм, где компьютерная графика сделана не на должном уровне. На пятой минуте искусственная змея или надувная акула начинают действовать на нервы. А, например, терминатор при всей свой нереальности в происходящем не дает повода даже усомниться в правдивости сюжета.
Теперь об аквариумах. Во-первых, в аквариуме это сразу будет видно, это не так легко все сделать, а во-вторых, ВВС часто пользуется аквариумом, и я ничего плохого в этом не вижу. Какие-то кадры можно снять и в аквариуме, но это не значит, что весь фильм в аквариуме снят. Мощные кадры, сделанные на природе, на открытой воде, невозможно повторить в закрытой банке. А снимать все нон-стопом одним кадром, когда задница в кадре, ласты в кадре, непонятно, что происходит, и зритель должен догадаться, чего происходит. Это из серии home-video, я считаю. Конечно, для усиления эмоциональной составляющей можно вставить сцену борьбы, когда все вокруг мутно и ничего не видно, но это должно быть всего лишь несколько секунд на экране. Зритель должен видеть, что там происходит, а не догадываться. Ему, по большому счету, все равно, что там плохая вода, сильное течение, пугливая рыба, низкая температура и т. д.
– Часто даже мы прикалываемся, делаем такие инсталляции: прицепляем рыбу к тростиночке, снимаем, и она производит впечатление живой, хотя уже аккуратно застрелена, так что этого не видно в кадре. Насколько часто бывают моменты, когда нужно делать такую постановочную съемку?
– На фото это намного проще сделать, это понятно. Можно сделать фото, а потом залатать в фотошопе рану. В видео такое сделать невозможно, потому что видео – это в первую очередь движение. А убитая рыба – ее видно будет, что она убитая. Можно снять крупно глаз убитой рыбы и смонтировать для перебивки в каком-нибудь длительном сюжете. Но снять стреляную рыбу и вмонтировать ее, как будто она живая, сложно, скажем так, очень сложно.
– А пробовал ли ты какие-то способы съемки из засады? Прикормил место, а сам где- нибудь за травинкой ждешь, когда к месту прикорма начнут стягиваться рыбы. Либо у тебя постоянный свободный поиск рыбы и ты не используешь такие вещи?
– Был в моей практике опыт, когда мы снимали рыбалку – ловил человек на поплавок всякую плотву да красноперку. Я сидел в кустах, передо мной кидали прикормку, и рыба собиралась в процессе ловли. Это было очень здорово, очень красиво, когда на пустом месте собиралась куча рыбы, и даже рыболов, который ловил и потом смотрел отснятое видео, просто не верил, какое количество рыб пришло на его прикормку. Вот это единственный случай. А так обычно либо в свободном поиске, либо люди, которые вместе с тобой плавают, подсказывают, где есть место с хорошей рыбой. Либо ты сам прикидываешь.
– У тебя были такие практики, когда, например, камеру на палке аккуратно опускал в воду и снимал жизнь рыб, чтобы оператор своим видом не пугал их?
– У меня подобной практики не было. На самом деле я давно к этому шел и давно этого хотел. Но просто так засунуть камеру, чтобы видеть, что она снимает, нельзя. Самое главное – это построение кадра. Рыба махнула хвостом и уплыла. Ведь когда ты сам под водой, постоянно держишь композицию кадра, постоянно следишь за продвижением. С другой стороны, затратив кучу пленки и времени, можно получить выигрышный кадр. Это возможно. Но я не прибегал не потому, что не хотел, не было технической возможности. Мечтал, хотел, но не было возможности такой, чтобы я следил за тем, что снимает камера на поверхности, то есть имея монитор и управляя камерой оперативно под водой, вот что я имею в виду. И при этом управляя светом и балансом...
– Ты чаще снимаешь под водой с баллоном или без баллона? И какая разница?
– У меня нет разницы – снимать с баллоном или без него. Я выбираю из того, как мне проще в данной ситуации: снимать с баллоном или без. В море-океане проще снимать с баллоном. Это с одной стороны. С другой стороны, на Сейшелах я снимал без баллона, и получалось хорошо. В чем разница съемки без баллона? К примеру, глубина 10 метров. Вроде небольшая глубина, но так как я постоянно ставлю баланс вручную, то очень большое время уходит на техническую сторону кадра. Не имея запаса воздуха, я много времени потрачу на то, что выставлю баланс, возьму кадр, свет поставлю, еще чего-то. Мне нужно всплывать. Всплыл – все уже потерялось, я нырнул туда, и этого уже не будет. Во-вторых, опять-таки видео – это движение. Рыба должна жить в кадре, что-то делать. Если что-то она делает, то на это должно уйти очень много времени. С баллоном это проще. Можно с баллоном также не дышать – я очень часто нырял с баллоном на задержке. Это, конечно, неправильно по дайверским правилам, но что поделаешь. Так же продувался на глубине, подходил не дыша к рыбе и несколько минут проводил не дыша под водой, имея баллон за спиной.
– Какую рыбу в пресняке можно снимать на баллоне, по твоему опыту?
– Если взять щуку, то из 20 рыб 19 стартанут от баллона, одна подойдет и будет любопытствовать. И это есть у всех рыб. Рано или поздно найдется такая рыба, которая подпустит тебя с баллоном.
– А ночь–день?
– Ночью, конечно, проще снимать, все об этом знают. Во-первых, ночью хорошо снимать, потому что рыба близко подпускает, можно хорошо снять, а во-вторых
– проще со светом, потому как нет дневного света и легче выставить баланс, не надо бороться с разным цветовым спектром дневного света и света накамерного. Очень час- то бывает, что сложно найти золотую середину. Ночью это легко решается. Единственное, что нет перспективы вдаль, с другой стороны, как ни странно, очень много наших рыб пресноводных живет на больших глубинах, где практически постоянно ночь. И понять, что это – ночь или день – очень сложно.
– Теперь переходим к подводной охоте. Как менялось твое ощущение при съемке подводной охоты? Насколько у тебя менялся подход при съемке? Как сделать так, чтобы передать ощущение конкретной подводной охоты в конкретном месте на конкретную рыбу?
– Для начала надо иметь грамотного напарника. Он поймет, что делать, поможет и будет делать правильные движения. И самое главное – он должен осознать, что приехал не на охоту, а на съемку, вот в чем разница. Если будет такой человек, уже полдела сделано. И потом чем больше плаваешь и снимаешь, тем больше приобретаешь опыт.
– Люди пытаются по-всякому экспериментировать, снимают в две руки, привязывают камеру к ружью и голове, чтобы совместить в одном человеке и снимающего, и стреляющего, чтобы все происходило глазами охотника. Видел ли ты положительные опыты таких экспериментов?
– Это прием, придуманный не нами, он давным-давно придуман и ничего в этом плохого нет, с одной стороны. С другой стороны, это один кадр, который может войти в нормальный фильм. Это не может быть весь фильм, снятый камерой, прилепленной к ружью, это невозможно снять. В том смысле, что это не будет настоящим фильмом в моем понимании. Это может быть только как эпизод какой-то снятый, уж на голове тем более. Потому что мотаешься головой, не понимаешь, что там происходит. Я, когда снимаю даже с баллоном, не дышу, потому что когда дышишь, ты меняешь плавучесть. Мало того, даже сердце бьется, сердце ударяется в руку и передается движение камере. Болталка когда идет – это уже не тот эффект, я считаю, что это неправильно. Конечно, фотоаппарат, прикрученный к ружью – это сейчас модно стало и это легко сейчас сделать, потому что таких фотоаппаратов – как грязи. Нравится – конечно, надо снимать. Но я не считаю, что это полноценный фильм. Это эпизод.
– Какая основная сложность в съемке подводной охоты и как достичь реальности?
– Самое сложное, на мой взгляд, это красиво и реально снять выстрел и попадание в рыбу, чтобы в кадре были охотник и рыба. Конечно, такие кадры очень эффектно смотрятся, если они сняты со стороны рыбы. Когда на переднем плане рыба, а охотник на заднем плане делает выстрел. Пожалуй, это самый сложный момент, остальные ракурсы снимать проще. И, как я уже говорил, очень важно, чтобы был грамотный помощник в кадре. Долгое время мы снимали подводную охоту с Павлом Антоновым, были очень хорошие съемки. Красиво снять подставу с убитой рыбой ой, как непросто, зритель не дурак и очень легко это увидит, поэтому съемка самой охоты должна быть реальной.
– Ваше отношение к охоте?
– Я сам был когда-то подводным охотником, но процесс видеосъемки перетянул меня в другой лагерь. Было жалко, что, кроме тебя, этого никто не видит, подстреленную рыбу можно один раз показать друзьям на фотографии и съесть, а удачно снятый кадр под водой будет долго цениться, его могут увидеть тысячи зрителей. Тем более что они будут смотреть под воду твоими глазами. Хотя я плаваю в охотничьем снаряжении, ружей дома нет. Я для себя не охочусь, нет такого азарта. Бывает, что товарищи просят рыбы добыть на уху, тогда я могу отложить камеру на какое-то время и принести улов, но для меня это упущенное время, ведь вместо охоты я смог бы снять эту рыбу, это место под водой либо что- то еще интересное. Каждый должен заниматься своим делом.
Об отношении к охоте и охотникам я могу сказать, что меня многое восхищает в подводных охотниках: целеустремленность, азарт, горящие глаза, спортивные достижения. Для того чтобы занять почетные места на соревнованиях, спортсмены очень много тренируются и добиваются высоких результатов, и говорю это я не просто так, был опыт съемок Чемпионата мира в Чили, я видел все собственными глазами.
С другой стороны, очень обидно видеть, как некоторые просто вычищают водоем от рыбы, а потом ее просто выбрасывают. Если ваша цель – освободить озеро или реку от рыбы, тогда да, но думаю, что многие не для этого пришли в охоту, надо более бережно относиться к своим богатствам, они очень быстро тают. Вижу на своем опыте погружений, как рыбы становится все меньше. Это должно относиться ко всем людям, которые пользуются водными ресурсами, иногда очень нерационально. Побывав во многих странах, был приятно удивлен бережному отношению к рыбе там. Например, мы снимали во Франции ловлю леща на Рейне. Пока не приехали на речку, я представлял себе сточную канаву всей Европы с движением, как на улице Тверской в час пик. Каково же было мое удивление, что вода в реке была довольно прозрачной. Но еще больше удивило то, что мы поймали довольно много лещей, а на наше предложение французскому рыболову завялить по русской традиции леща последовал очень твердый ответ рыбу только отпускать. Таких примеров было очень много. Я не призываю не стрелять рыбу вообще, надо просто бережней к ней относиться.
– За время съемок какие тебе больше всего запомнились поездки, места? Toп 5 мест?
– Первое, конечно, это дельта Волги, причем в разное время и в разных местах. Рано или поздно найдешь рыбу или тебе помогут ее найти. Помнишь «Большое подводное приключение», как ты нашел это дерево, где судаков было навалом? И много еще другой рыбы. Вот это супер было. Второе – Днепр, огромное стадо сазанов снято именно там. Неплохо, конечно, на Дальнем Востоке и на Камчатке. Пару мест интересных на Кольском видел. Если по морям и океанам, первое – это, конечно, Сейшелы. Ну, Египет, где красивые кораллы, но в последней поездке запомнились акулы лонгиманусы, думаю, надолго запомнились. Мальдивы, конечно же, где большая рыба. Филиппины мне понравились тем, что там много всякой мелочи, которую нормальный человек не увидит. Все эти червячочки, маленькие рыбки величиной 2–3 см, снятые в макрорежиме, это просто супер. Из морей еще следует назвать северную Норвегию. Когда я там погружался, рыб было просто море. В аквариуме, наверное, бывает меньше. Глубина небольшая была, метров до 15. Там была куча сайды, трески, зубатки, но я нырял с баллоном. Воздуху было мало в баллоне – привезли пустой баллон, но это длинная история. (Смеется.) На остатках воздуха пришлось снимать на мелкой глубине. А вообще я хотел снять палтуса. Палтус ходит на 40, но воздуха было столько, что я прикинул, минут 20 поплавать на глубине 15 метров. И достойно поплавал, но палтуса не снял. Так и осталось это мечтой.
– Какая есть мечта в съемке снять что-то эдакое?
– Есть мечта делать фильмы не хуже уровня упомянутых мировых брендов типа National Geographic. Cнять хочется палтуса под водой. Понимаю, что это реально, но пока, сколько раз был в тех краях, этого не получилось. Снять акул-молотов и вообще подводную жизнь на острове Кокос. Снять марлина и парусника, атакующих приманку, и многое другое. Под водой всегда есть, что увидеть и запечатлеть, была бы только прозрачная вода. Снять красивый фильм о макро- космосе, например.
Небольшое отступление. Когда я только начинал снимать на фото, мне очень нравились макро- объекты, с помощью удлинительных колец и других устройств удавалось снять объекты величиной в 1 мм во весь кадр. Позже я снимал макровидеокамерой, но не на столь сильном увеличении. Под водой мне очень нравится снимать такие макрообъекты, которые никто не увидит в реальной жизни. Долгое время проработав в редакции журнала «Рыблов-Elite» и снимая видео для подводных охотников, я стал ловить себя на мысли, что для меня стало важно, чтобы объект съемки был трофейных размеров. И макромир стал отходить на второе место, хотя это очень красиво и интересно, все нет времени вплотную заняться этим направлением.
– Ты недавно в составе делегации нашего дайверского проекта «Предельная Глубина» замечательно снимал опасных акул, которые на следующий день после вашего отъезда француженкой позавтракали. Как это было?
– Когда я увидел первую акулу лангиманус, которая подошла к кораблю, первой мыслью было: «Надо обязательно ее снять, пока она не уплыла». Но прежде надо было надеть гидрокостюм, без него я чувствую себя более беззащитным, хотя, наверное, это иллюзия. Во всяком случае, мотивации были такие: во-первых, он черный и, скорее всего, не будет раздражать акулу, во-вторых, это уже был не первый наш день на Красном море и шампунь уже въелась в поры костюма, так что вряд ли вызовет у акулы аппетитный запах. И была надежда на то, что даже если акула заденет меня, то костюм хоть как-то защитит от шероховатой кожи и не будет открытых ран на теле. Но самое главное оружие против акулы – это бокс. У меня до этого было много разного опыта с акулами, причем в основном акулы близко не подпускали, а ретировались. Здесь произошло обратное. Как только я оказался в воде, акула сразу направилась в мою сторону, а была она всего в нескольких метрах от меня. Первый же выпад я отразил боксом. Жаль, что я даже не успел включить камеру, это было за считанные секунды. Акула, ткнувшись мордой в бокс, пошла на второй круг, в этот момент я уже имел достаточно времени, чтобы отойти от корабля, имея свободу действий, и успел включить камеру. Второй подход акулы был более настойчивым, но и я уже имел опыт общения с ней. Результат оказался таким же: акула ударилось о бокс, но уже более сильно, и отошла в сторону. В этот момент еще несколько человек последовали моему примеру и опустились в воду, чтобы снять эту зверюгу. Внимание акулы рассредоточилось, что дало мне больше шансов на удачные кадры. После двух подходов ко мне акула сделала еще примерно четыре выпада в мою сторону, но получила отпор. И после этого интерес ко мне как к беззащитному объекту потеряла, зато теперь она выбрала других ныряльщиков для своих опасных игр. Могу сказать точно, что после просмотра отснятого материала я понял, что было очень опасно, акула заходила на атаку в некоторых случаях. Не хочу хвастаться, но в паре случаев, мне кажется, удалось предотвратить ужасную концовку с другими пловцами, потому как мне показалось, что она стала меня уже побаиваться, во всяком случае, близко не подпускала и все время уходила от меня, когда я настойчиво к ней подплывал. Минут через двадцать акула нас увела довольно далеко от корабля, и грамотный инструктор с нашей яхты отправил лодку за нами. На этом первое знакомство с ней закончилось. Было еще несколько встреч с акулами, но это отдельная история. Я не знаю, как бы повел себя, случись это после трагического случая с француженкой, но кадры, мне кажется, получились удачными. Кстати, фильм об этом выйдет на 7 ТВ и, может быть, в приложении к журналу «Предельная Глубина».
– Такой вопрос: вот человек прочитал статью и захотел стать учеником Щукина...
– Я никогда не думал об этом. Чтобы стать учителем, мне кажется, что у меня не так развиты педагогические стороны моего характера, вряд ли я стану хорошим учителем. С другой стороны, я понимаю, что какие-то азы я могу преподать.
– В связи с кризисом что глобально изменилось в жизни людей, бюджеты которых зависят от бюджетов на телевидении? Мы пережидаем лихое время или что-то куда-то движется? Что нам остается?
– У нас очень много энтузиастов этого движения, слава богу, и это все двигается. Может, не такими темпами, какими это было до кризиса, но все-таки это на месте не стоит, причем явно усилиями энтузиастов. Что будет дальше? Да кто его знает, но хотелось бы, чтобы было лучше.
– В конце какое-то пожелание читателям, которые пойдут по стопам Андрея Щукина.
Если правда, что люди хотят снимать, и нормально снимать, то надо себе отдавать отчет: если добиваться хорошего фильма и хороших результатов, то надо полностью отдаться этому делу, а все остальное забыть. Я имею в виду то, что нельзя совместить и охоту, и съемку, где-то обязательно проиграешь. И потом только думать об этом, т. е. это не все так просто. Это даже не как фото, потому что можно сделать 10 кадров фото, оставить в фототеке – и все нормально. Самое главное – это не только снять, а потом сделать из этого полноценный фильм.