Человеку для счастья надо
Будильник на телефоне вырвал меня из объятий Морфея. Потягиваясь, пытаюсь разбудить в себе то, что у нормальных людей называется силой воли, а в моем случае объясняется просто нежеланием провести этот субботний день в душегубке города.
Четыре утра! Золотистый диск солнца уже показался над горизонтом, ознаменовав начало нового дня. Под размеренный гул колес моей Нивы я, наконец, успокоился, выгоняя из головы напряжение и суматоху рабочей недели. В соседнем кресле не отставал от меня и мой друг Женя, приканчивая остатки вчерашнего пива, которое мы взяли для обсуждения места предстоящей поездки. К сожалению, я пока не обзавелся знакомыми подвохами, поэтому на охоту ездил или один, или с друзьями-спиннингистами, поэтому пива вчера на споры ушло много. Спорили долго и упорно. Я, конечно, против спиннинга ничего не имею, сам заядлый любитель, но дождей не было две недели, а в такое время ни один уважающий себя подвох спиннинг в руки не возьмет. К слову сказать, подводной охотой увлекаюсь я хоть и давно (первое свое ружье я сделал лет десять назад), но реальные плоды это стало приносить только после покупки гидрокостюма в прошлом году. Точку в споре поставила моя подруга Саша, безапелляционно заявившая, что едет с нами и хочет купаться. Желание красивой женщины – закон для сильных мужчин! Решено было ехать на карьеры в Стрижи, где каждый из нас мог предаться своему любимому занятию. Песчаные пляжи, чистейшая (3–4 метра прозрака) вода и отличные окуни, которых мы раньше таскали с Женей на мелкие воблеры, – все это располагало к полноценному отдыху и ярким впечатлениям!
Карьеры – достаточно крупные водоемы, оставшиеся после выработки песка, с сильно изрезанной береговой линией и довольно внушительными глубинами. Многие карьеры имеют небольшие, поросшие береговой растительностью острова, некоторые соединены между собой узкими протоками, которые активно посещают рыболовы Кирова. В яркий солнечный день бывает хорошо видно, как по такой протоке ходит плотными стаями рыба. Иногда выделяются и широкие спины карпов, которые, по словам некоторых рыбаков, достигли уже внушительной величины. Кроме того, в карьерах много крупного окуня, мелкой щуки, хорошо прижились серебряный карась и лещ. По опыту своих прошлых охот я знал, что из-за большой прозрачности воды и широкой популярности этих водоемов у рыболовов и просто отдыхающих рыба здесь очень осторожна и на выстрел на открытых участках к себе не подпускает. Моими трофеями служили, как правило, окуни и караси, которых я находил в не очень густой прибрежной растительности. Щук на карьерах я ни разу не стрелял, так как ни разу не видел достойного для выстрела экземпляра, о карпах грезил только во сне.
Тридцать километров почти хорошей дороги пролетели за двадцать минут. При этом мне удалось окончательно разлепить глаза, Женя записал в свой актив еще пару бутылок пива, а Саша успела досмотреть свои сны на заднем сидении. Выехав на пляж к протоке, которую я про себя называл «своей», вынуждены были неприятно удивиться тому, что нашей машине на поляне места просто не нашлось. То же самое оказалось и с другими перспективными, с точки зрения общения с природой, местами. Поэтому, недолго посовещавшись, решили ехать на незнакомый для нас дальний карьер, где в прошлую субботу мой отец наловил на спиннинг увесистых окуней. Меня подстегнуло то, что, по словам отца, он видел на отмели у зарослей тростника двух карпов длиной в половину двухместной лодки.
С местом стоянки на новом карьере тоже было проблематично, так как, несмотря на ранний час, по берегам уже вовсю кипела жизнь. Повсюду слышались крики и плеск купающихся, а грохот музыки раздавался не хуже, чем на состязаниях по автозвуку. Вдобавок, весь берег «украшали» внушительные кучи мусора, которые нисколько не располагали к единению с природой. Найдя, наконец, более-менее свободное от людей и продуктов их жизнедеятельности место, мы оказались на мысу, глубоко вдающемся в карьер и рассекающим его примерно на две равные части. Первый же взгляд на воду привел меня в восторг! Такой прозрачности я пока не встречал ни на одном карьере. Береговая линия мыса представляла почти сплошные заросли тростника, расположенные на глубине 1–2 метра. На мой, пока не слишком искушенный, взгляд, вся рыба должна была быть именно здесь. Но убедиться в этом я пока не спешил, решив поплавать с друзьями на лодке со спиннингом и поискать подводные бровки, благо, при такой чистоте воды их было видно прямо с поверхности.
В хорошей компании, шутя, смеясь и поочередно падая за борт, время летело незаметно. После трехчасового поиска нам удалось найти подводную гряду посреди карьера с резким свалом глубины с одного метра до пяти. Поймав с нее по нескольку щурят и окуней и с чистой совестью отпустив всех расти дальше, наше трио причалило к берегу перекусить. Стоянка к тому времени уже обросла машинами с отдыхающими, и на пляже неподалеку от моих перспективных тростников царил невообразимый гвалт. Мое переодевание в гидрокостюм, как всегда, вызвало нездоровый интерес у окружающих. Охота у нас – явление достаточно редкое, особенно в таких людных местах, поэтому большинство людей смотрят на это занятие с большой долей скептицизма. Вот и сейчас мой вид вызвал смешки одной половины пляжа и просто недоуменные взоры у другой. Впрочем, мне не впервой, и, не обращая внимания на чужие условности, я запрыгнул в свою семерку (хоть и жарко, но другим еще не обзавелся), подхватил свой любимый древний самопал конструкции Гладкова и поспешил под воду, в царство абсолютной гармонии и вечного покоя...
Скользя в толще воды и наблюдая огромные стаи рыбьей мелочи, я корил себя за то, что никогда раньше здесь не был. Дно великолепно просматривалось с поверхности до глубины пяти метров, при этом казалось, что его можно легко достать рукой. Постепенно увеличивая время пребывания под водой, даю организму настроиться на максимальную отдачу. Участки чистого дна сочетаются с островками бурной растительности, образуя своеобразные рыбьи тропы. Стоило на минуту замереть на таком участке, как тут же то тут, то там из зарослей рдеста и элодеи показывались пары любопытных глаз окуней, которые быстро привыкли к своей вседозволенности и вскоре уже пробовали меня на зуб, пытаясь откусить от моего гидрокостюма и маски лакомый кусочек. Хоть некоторые из них и достигали вполне зачетного веса, мне было жаль рвать тонкую нить доверия между нами, и я неспешно продолжал свой путь, выискивая более достойную добычу. Разнырявшись, я подплыл к зарослям тростника и занялся методическим их прочесыванием, подныривая под стебли и всматриваясь в кромешную темноту. Спустя час пришлось констатировать, что и здесь рыбы нет, кроме вездесущих окуней и мелкой щуки. Удивило, прежде всего, полное отсутствие карася, который довольно часто попадался мне в подобных местах на соседних карьерах. То ли этого увальня распугали купающиеся, то ли он ушел на дальний кордон, то ли его попросту не было в этом водоеме.
Решив обменяться впечатлениями, составить план дальнейшей охоты и напиться, подплываю к лодке с загорающими друзьями. Взбодрившись еще прохладным квасом, посетовал на невезение. Женя, обведя рукой горизонт, поинтересовался, чего еще мне для счастья, собственно, нужно. Нехилым размахом рук показываю, каким должно быть мое счастье, и, просмеявшись, вновь ухожу в глубину. Плыву вдоль берегового свала, глядя на его неровный рельеф, и в памяти всплывает статья о засаде в таких местах, которую я прочитал в последнем номере МПО. Приходит понимание, что, может быть, это единственно верный способ охоты в данном месте. Делаю несколько лежек на береговом свале на глубине около трех метров. Сижу под водой долго, при этом к исходу второй минуты рискую быть просто съеденным окунями. Можно подумать, что это единственная рыба, здесь обитающая. Постепенно береговой свал переходит в пологий пляж, и я, развернувшись, направляюсь к центру карьера к найденной бровке. Последняя вентиляция перед лежкой, и я ухожу вертикально вниз. Не шевеля ластами, падаю вдоль крутого склона гряды, отмечая про себя необычность данного места. На глубине четырех метров касаюсь мелкой растительности на дне и замираю. Закрыв глаза на несколько секунд, стараюсь выкинуть из головы остатки мыслей и максимально расслабить мышцы, сведя до минимума потребление кислорода. Тридцать секунд. Смотрю рассеянным взглядом в точку на дне прямо перед собой, лишь периферией контролируя пространство вокруг. Сорок секунд. На грани видимости и чуть справа замечаю огромную неясную тень. Карп, а таких размеров здесь может быть только он, разворачивается комне хвостом и уходит. Вроде не дрогнул ни один мускул, но сердце все же предательски дало сбой. Теряю концентрацию, сжигая ценный кислород, но понимая, что рыбу не догнать, остаюсь неподвижным. Шестьдесят секунд. Уже появились первые позывы вдохнуть. Начинаю оглядываться и справа, чуть позади меня, замечаю фас карпа, явно наблюдающего за мной. Стрелять неудобно. Выворачиваю руку с ружьем назад, карп забеспокоился и начал движение вперед по дуге, обходя меня справа. Тем самым, явно не подозревая об этом, он вышел на удобную позицию для выстрела. Невольно любуюсь его красотой: с двух метров в прозрачной воде в лучах падающего света рыбина выглядит просто потрясающе! Жму на курок. Восьмимиллиметровая стрела с четырехгранным «Марлином» на конце ударила карпа прямо за жаберной крышкой и… безвольно упала на дно. Карп ушел, не оставив на память даже чешуи на наконечнике! Надо было срочно менять ружье, мое пружинное было явно слабовато для такой брони. Немного расстроенный, забываю про уже навалившуюся усталость и устремляюсь к берегу за своим мощным переделанным пневматом 89 г.в. Закачиваю его до предела и вновь плыву к подводной гряде.
Но следующий десяток нырков не принес желаемого результата, вдобавок я сильно замутил воду, и видимость заметно упала. Обойдя гряду с противоположной стороны, обнаруживаю, что склон с этой стороны сначала переходит в обрыв, а затем и вовсе имеет небольшой карниз. Здесь я и решил устроить свою засаду. Успокаиваю дыхание, расслабляю тело и, сделав глубокий вдох, без звука ухожу вниз. Втискиваюсь в нишу, непроизвольно поднимая небольшое облачко мути, которое окончательно скрывает меня, и замираю. Время начинает свой бег, отзываясь ударами сердца в ушах. Сижу под водой долго. К концу второй минуты на грани видимости снова замечаю уже знакомый, долгожданный силуэт карпа, явно двигающегося в мою сторону. Кислород в легких, тем временем, закончился окончательно, и мне не оставалось ничего другого, как выйти из своего укрытия навстречу приближающейся рыбине! Вздрогнув, карп повернулся боком и замер на месте, чуть шевеля грудными плавниками. Молясь, чтобы он оставался неподвижным еще пару секунд, продвигаюсь еще немного вперед, вытягиваю руку с ружьем и с трех метров стреляю. Стрела со стуком бьет карпа почти по центру тела, а я рвусь к спасительному кислороду. Мощный рывок передается на ружье и вырывает его из моей расслабленной руки. Забыв и про воздух, и про все на свете, ударяю ластами и подхватываю ускользающее ружье, благо, после рывка рыбина тоже замешкалась на секунду. Из последних сил преодолеваю последние метры, с брызгами и шумом вылетаю на поверхность и жадно хватаю ртом воздух. Кажется, что провел под водой целую вечность. Голова кружится то ли от кислородного голодания, то ли от выплеска адреналина. На руку передается еще один толчок – карп во всей своей красе вылетает из воды в трех метрах от меня, и тут же линь снова режет воду, уходя в глубину! Так и не заметив, раскрылись флажки на наконечнике или нет, устремляюсь за ним. В облаке кровавой мути нахожу его на дне. Стрела пробила рыбину в районе сердца, но флажки не вышли с другой стороны, просто не хватило длины линя. Судя по тому, что карп не сошел после первого же рывка, флажки раскрылись прямо в брюшной полости, давая тем самым обильное кровотечение. Хватаю рыбину одной рукой, проталкиваю гарпун другой и, взявшись за оба конца стрелы, поднимаюсь к поверхности. Вижу подплывающую лодку с друзьями и, пытаясь показать им карпа, слегка приподнимаю его над водой. Хлесткий удар по лицу хвостом дает понимание того, что этого делать не стоило. Непроизвольно отпускаю острый конец стрелы, пытаясь поправить съехавшую маску, тем самым совершая еще одну ошибку. Бьющаяся рыбина, извернувшись, бросилась в спасительную глубину под меня, пробороздив гидрокостюм острием гарпуна и лишь чудом не воткнув наконечник мне в ногу. Вот когда я не пожалел, что в такую жару парюсь в своей семерке…
Неспешно работая ластами, я плыл к берегу, любуясь своей добычей, и, чего греха таить, в первый раз за многие годы мне было жаль умирающую на моих руках рыбу. Я смотрел в наполненные страданием и болью глаза, гладил по голове, испытывая безграничную благодарность ей за те минуты счастья, которые она мне подарила ценой своей жизни. А на берегу меня ждали восхищенные взгляды друзей и толпы совершенно незнакомых людей, которые поздравляли, задавали какие-то вопросы и щелкали затворами фотоаппаратов. Впереди у меня другие охоты, удачные и не очень, новые победы и новые поражения, но те мгновения счастья, которые подарил мой первый в жизни карп, навсегда останутся в моей памяти!